http://vergili.livejournal.com
Мне нравятся «художества» фон Штернберга в его «Кровавой императрице». Смотреть очередную историческую мелодраму или даже скажем шпионский адвентюр мне было бы менее интересно, чем штернберговские вариации на тему. Понимаю, что у большинства киноманов он не может вызывать особенных эмоций, но все-таки… Популярно вот мнение, что «кабы не Дитрих», картины Штернберга остались бы в истории только благодаря своим узко профессиональным новшествам. Мне так кажется, что, в этом смысле, у Дитрих даже не второ-, а третьестепенное место. Фон Штернберг это оператор, который дорвался до режиссуры. Как, собственно, и Де Пальма. Или вот Уэллс. Понятия не имею, были они сначала операторами или нет (мне биографии великих вообще как-то мало интересны почему-то:)), но вот такое у меня впечатление. У него, у Штернберга, психоделическое картиночное кино. Четкий ряд странных фотографий. Сменяющаяся их последовательность. И то, как выстроен этот ряд, у меня лично вызывает гораздо большее восхищение, чем любая сколь угодно интересная история, рассказанная языком кино менее вычурным и изобретательным.
http://vergili.livejournal.com
http://vergili.livejournal.com
Ну сколько таких новых историй может оказаться? Одна, две, двадцать две… Далее идет «вечное возвращение» сюжетов, повторение мимики, эмоций, финалов. Создаются клише. Рушатся клише. Создаются клише на разрушающие клише и проч. В определенный момент начинаешь чувствовать, что переел. То есть, вот жрешь, жрешь хорошее кино (само собой, я только о таком), но потом все, ступор. У хороших режиссеров начинаешь замечать какую-то глазурь, что ли. Гладкость. Выстроенность. Все развивается и движется по накатанной. И как бы это ни было замечательно (тут море восторгов, аплодисментов, оваций и прочее), ловишь себя на мысли, что это как-то гламурненько, ровненько, слишком хорошо. Хичкок, к примеру, мне нравится скорее вопреки этому, чем благодаря. Хотя, именно он сделал слишком много для этого «слишком». Эк, куда меня завело…
http://vergili.livejournal.com
Но раз уж я здесь, так чуть и об АХ. Безусловно, этот парень будет нравиться куда как большему количеству людей, чем Штернберг. Не говорю, что это справедливо/несправедливо. Это нормально. И я бы удивился, случись все наоборот. Но Хичкок сотоварищи (вся, наверное, голливудская братия почти) выгладила кино настолько, что к 1960−м его совершенно уже невозможно смотреть за редким исключением. А какие фильмы, к примеру, мне нравятся из классического периода? Как это не странно, шероховатые, неправильные, странные. Выбивающиеся из общего ряда. Вне графика. Незапланированные. Вот возьмем «Дилижанс». Это же монстр какой-то. Сегодня такой киношмат сала бы не прошел не при каких обстоятельствах. Его бы даже резать не стали. Потому что в нем не два, как у Тарантино, а три, и даже, кажется, четыре разных фильма. Чисто хронологически. Вот он мне нравится. К более классическим вестернам, выверенным, отделанным, отшлифованным я отношусь уже менее восторженно.
Или вот, скажем, нуар. Не, о нуаре не будем. А то вообще открываются широкие просторы, нас совсем заведет не в ту степь. Но коротко говоря, и «Сансет Блв», и «Леди из Шанхая», и «Ночь охотника» самые паранормальные нуары на свете. Они мне и нравятся больше всех остальных. Берем классический «Сокол», и он уже впечатляет меньше (да простят меня его фанаты). Великий фильм во всех смыслах. Графичный. Брутальный. Обаятельный. Но он — ровный. Я его смотрел раз 5. И еще столько же раз, наверное, буду. Ничего дурного в том, что он такой ровный, конечно же, нет (ну не мог Хьюстон снять хуже, чего уж там). Но вот для меня он гладкий какой-то. В нем есть одна только «неправильная» изюминка (Богарт). Она, наверное, и тянет пересматривать.
Так вот. Разные неправильные режиссеры, типа Уэллса, Штернберга и вот, кстати, Уайльдера, хотя я его знаю гораздо хуже первых двух (это уж если как на духу — много из него не смотрел) мне нравятся гораздо больше. Не могу тут повыпендриваться и сказать, что они создали какой-то там новый язык кино. Наверное, создали, я во ВГИКах не обучался. В них просто есть что-то гипер-киношное. Гипнотическое. Галлюцинаторное. Что-то настолько из ряда вон выходящее, что пробирает до глубины души. Они все психоделические какие-то. Вы посмотрите на кадры из фильма, это же Дали, обкурившийся ганжей! Мне нравится, когда режиссура, пусть хоть трижды рациональная и постановочная, но словно сонная, бредовая, текучая. Нет более разных, казалось бы, режиссеров, чем Уэллс и фон Штернберг, но они, лично мне, кажутся братьями. Фиксировать их работу в каких-то мудреных терминах оставляю на совести киноведов. Это волшебство даже, а не искусство.
Хьюстон блестящий режиссер, спору нет. Но его, скажем, никогда не вставляло так, как Уэллса на «Леди из Шанхая». Поэтому Хьюстон, конечно, гений, а Уэллс — величайший из великих. За 20−30 лет до разных там Феллини эти трое (может, был кто еще, я не очень знаком с тем периодом…) — Уэллс, Штернберг и Уайльдер — уже, можно сказать, снимали сны на пленку. Собственно, потому их фильмы нельзя сказать чтобы идеальны и органичны. Вовсе нет. Они чумовые какие-то. Безбашенные. Не все, но большинство. Полная им противоположность это Хичкок. Он просто другой. И когда этот другой пытается снять сон на пленку — получается лажа. Типа «Завороженного»). Дали, не Дали, но весь сон и бред в фильме как не пришей кобыле хвост. А ведь у Хичкока в начале карьеры получались психоделические опусы — типа вот «Номера 17», неудачные во всех, наверное, смыслах, но киношные на все сто. Парадокс, блин… И когда он опять пошел по пути разных там галлюцинаций и «кажущегося» (хотя он, наверное, всегда на этой территории околачивался) в «Головокружении», большинство киноманов именно этот-то фильм и не восприняли как Хичкоковский. А почему? А, собственно, потому, что он слишком неправильный какой-то. Скажу бредовейшую вещь, но иначе нельзя — в этом фильме гораздо больше Хичкока, чем во всех остальных его творениях. Только вот натура режиссера была такова, что он это свое альтер эго дальше «Вертиго» не пустил.
Я перфекционист. Но совершенство вижу не в гладкости картинки и не в виртуозности владения ремеслом (наверняка, сегодня в киношколах есть и более опытные режиссеры и операторы, чем прежние). Как зрителю/дилетанту со специфическими вкусами мне нравится отрыв режиссера от действительности. Когда режиссеры играются на съемочной площадке в сны и иллюзии. Это и есть «художества». И вот такие «художества» для меня и составляют суть кино.
