«Волкодав» — фильм и книга — одна сатана

Экранизации очень редко удовлетворяют любителей книги-оригинала. Это естественно, это нормально, это так и должно быть.

После выхода «Волкодава» на экраны поклонники Семеновой так много и злобно ругали данное кино за искажение, и извращение святого, что я просто не смогла не почитать книжку. А вдруг там и правда прекрасный сюжет, яркие персонажи, и вообще – мать русского фэнтези, это все-таки бренд.

Увы, ничего похожего в книжке про «Волкодава» нету. Ничего не испортили авторы фильма, просто длинный плохой и вторичный сюжет превратили в более короткий, но не менее от этого не менее плохой и вторичный. Но как эта книжка написана!
Ее надо читать в компании, вслух, для подъема настроения. Я вот прочитала целых три главы, и только потом умерла от смеха и печали за русское фэнтези, у которого такая мамаша…

Делюсь восторгом:

«Взгляд Волкодава мгновенно отыскал один из домов под
низко нахлобученной земляной крышей — и больше не покидал его. Посередине
крыши, возле охлупня, светилось отверстие дымогона».

Надо полагать, взгляд Волкодава так на доме и оставался все последующее повествование. Не покинул, так сказать, родной охлупень.

«Легкие начали мучительно гореть. Волкодав понял, что не  успеет
вернуться назад, и  решил: застряв здесь, его мертвое тело по крайней мере
отравит Людоеду колодец. Он еще быстрее заработал ногами — не мог же этот
тоннель, в   самом деле, тянуться бесконечно. Как вдруг, совершенно
неожиданно, его рука пробила поверхность воды».

Дело, надо сказать, происходило в теплую погоду. Так что почему рука что-то там на поверхности воды пробивала – непонятно.

«Сперва он  почувствовал запах. Так мог бы пахнуть мертвец, пролежавший
десяток лет в могиле и притом одолеваемый болезнями и телесными нуждами. А
раз так, заключил Волкодав, запах исходил от  живого».

Волкодав мыслитель, почувствовав запах, который мог исходить от трупа, годами одолеваемого нуждами, он пришел к выводу, что запах принадлежит живому.

«Неподалеку от клетки в стене коридора виднелась еще одна дверь:
следы в  пыли говорили о  том, что она вела наружу».

Есть двери разные – одни ведут только и исключительно наружу – перед ними всегда имеется пыль и следы в ней, а есть такие, которые ведут внутрь – без пыли, шума и следов. Причем дверь наружу принципиально не может вести внутрь, никогда. И это еще ничего, у Семеновой находится дверь, которая ведет вниз.

«Он заметил, как что-то насторожило слепого, а в следующий миг и сам
различил неторопливое шарканье башмаков. Потом в  дверной замок с той
стороны всунули ключ».

Именно с той стороны. Это необходимое уточнение, ведь кто-то, находящийся за дверью мог ключи и с этой стороны, так сказать, всунуть.

«Он поднялся и, забрав копье, ушел в  дверь, сквозь которую явился палач».

Это не дверь, это портал в пространстве, сквозь который можно пройти, если всунуть ключи с правильной стороны. Или они там все привидения – ходят сквозь двери.

«Кунс Винитарий, крупный светлобородый мужчина, стоял возле ложа,
наматывая на  кулак тугую волну смоляных шелковистых волос. У его ног на
полу извивалась нагая рабыня  — пятнадцатилетняя красавица с  нежным,
нетронутым телом и  повадками дикой кошки».

Была у кунса дурная привычка – любил он волосы на кулак наматывать. Как встанет возле ложа, как начнет наматывать – не остановишь. Смоляные и шелковистые Кунс особенно любил – их наматывать приятнее. А в это время нагая рабыня извивалась у его ног всеми своими повадками.

«Это выражение не  успело сразу пропасть с  его лица, когда дверь
затрещала и  рухнула внутрь. Рухнула безо всякого предупреждения: если бы
снаружи долетел стук оружия или шум схватки, он бы непременно услышал.
Винитарий мог бы  поклясться, что никогда раньше не видел стоявшего в
проломе мужчину. Больше всего тот был похож на полудикого, невероятно
свирепого пса из тех, что не попятятся и перед целой стаей волков. Он держал
в  руке короткое копье с широким, остро отточенным наконечником. Левое плечо
кровоточило, рассаженное о дверь.
— Ты  кто?  — рыкнул кунс. Он, впрочем, успел уже заметить сапоги
стражника, торчавшие из-за двери, и  понять  — незнакомец заглянул сюда
отнюдь не случайно».

А если бы не сапоги, кунс подумал бы, что мужик просто туалет ищет. Обычное дело. Ну, дверь высадил без предупреждения – с кем не бывает. И только сапоги вызвали у проницательного кунса некоторые подозрения.

«Девчонка бродила по  колено в  воде, наряженная в  запасную рубаху
Волкодава с  непомерно длинными для ее рук рукавами. Пальцами ног она ловко
нащупывала на  дне прошлогодние водяные орехи, вытаскивала их и складывала
сушиться на  берегу».

Девочка была обезьянкой. А что ей оставалось, когда рукава непомерно длинные?

« — Ладно, я тоже хорош, — проворчал Волкодав и неуклюже погладил ее по
голове. Волосы были мягкими и пышными, как густой шелк. Если высыпать на
них мешок лесных яблок, подумалось Волкодаву, до земли не докатится ни одно».

Романтик этот Волкодав. А если мешок картошки высыпать девушке на голову? А если два? Сколько мешков картошки надо высыпать девушке на голову, чтобы хоть одна картошина докатилась до земли? – загадка на сообразительность.

В общем – офигенная книга. Но после третьей главы даже перлы ее не спасают. Тем, кто прочитал больше трех глав Семеновой надо ставить памятник и вручать мешок лесных яблок.