Четвертое похищение тел

Произведению Джека Финнея «Похитители тел» ("The Body Snatchers") несказанно повезло в кино*. Первая же ее экранизация «Вторжение похитителей тел» 1956 года (режиссер Дон Сигел) стала классикой на все времена, заняв почетное 25−е место в списке лучших хоррор-лент по версии IMDB, а также 426 место в чарте 1000 величайших фильмов. Вторая версия 1978 года Филиппа Кауфмана тоже снискала уважение любителей фильмов ужасов (режиссер оригинала Дон Сигел снялся здесь в камео). Потом последовала экранизация Абеля Феррары 1993 года, и вот теперь, спустя 50 лет после оригинала, выходит новая версия с Николь Кидман и Дениэлем Крейгом в главных ролях.

В чем секрет сюжета Джека Финнея? Придуманная им схема остается актуальной и сейчас: самый страшный враг – невидимый, окружающий тебя каждый день под видом благонадежных граждан. Полвека назад это был страх Америки перед «заразой коммунизма», сегодня это – страх перед терроризмом. А если ты не можешь распознать врага – что делать?

Режиссер Оливер Хиршбигель повторил путь многих европейский режиссеров, пришедших в Голливуд. Он отличился 6 лет назад жестким реалити-триллером «Эксперимент», три года назад – «Бункером», и вот пришло время «пробы пера» на американском континенте.

В новой экранизации, помимо яркой пары Кидман-Крейг, любители хоррора, возможно, узнают в эпизодической роли пациентки Веронику Картрайт. Она уже играла одну из заглавных ролей в версии «Вторжения похитителей тел» 1978 года, а спустя год, в 1979−м, сыграла роль самой беззащитной из жертв в «Чужом» Ридли Скотта. Еще стоит отметить Джеффри Райта в роли микробиолога, запомнившегося по роли доморощенного детектива в «Сломанных цветах» Джима Джармуша. Кстати, этот актер уже играл с Дэниэлем Крейгом в бондовском «Казино Рояль». Продолжая цепочку совпадений, стоит упомянуть, что юного исполнителя роли сына героини зовут… Бонд. Джексон Бонд.

О значении сюжета «Похитетелей тел» пишет в своем исследовании «Пляска смерти» («Dance Macabre», 1980) «маэстро ужаса» Стивен Кинг. Привожу фрагмент его книги:

“Поскольку книги и фильмы входят в понятие массмедиа, за последние тридцать лет поле ужасного расширилось и теперь включает не только личные страхи. За этот период (а в несколько меньшей степени и в течение семидесяти предшествующих лет) жанр ужаса отыскивал критические точки фобии национального масштаба, и те книги и фильмы, которые пользовались наибольшим успехом, почти всегда выражали страхи очень широких кругов населения и играли на них. Такие страхи — обычно политические, экономические и психологические, а отнюдь не страх перед сверхъестественным — придают лучшим произведениям этого жанра приятный аллегорический оттенок, и это именно те аллегории, среди которых вольготнее всего чувствуют себя создатели кинофильмов. Может быть, потому, что знают: если вышел прокол с началом, потом всегда можно вызвать из тьмы какое-нибудь чудовище. … вначале позвольте упомянуть один из фильмов последних тридцати лет, очень точно нащупавший критическую точку. Это картина Дона Сигела «Вторжение похитителей тел» (Invasion of the Body Snatchers). … Ничего ужасного в физическом смысле в сигеловской версии «Вторжения похитителей тел» нет [Зато есть в римейке Филипа Кауфмана. Действительно жуткая сцена. Это когда Доналд Сазерленд граблями разрывает лицо почти сформировавшегося стручка. Лицо «существа» разрывается с болезненной легкостью, как гнилой фрукт, и из него брызжет фонтан самой реалистичной сценической крови, какую мне только доводилось видеть в цветном фильме. На этом моменте я съежился, зажал рукой рот и.., удивился, каким образом фильм прошел в категорию «можно смотреть в присутствии родителей». — Примеч. Кинга] нет никаких сморщенных злобных межзвездных путешественников, никаких уродов-мутантов в облике нормальных людей. Существа-стручки лишь слегка отличаются от обычных землян, и все. Просто немного размыты. Чуть-чуть неряшливы. Хотя Финней нигде не говорит об этом прямо, он явно считает, что наиболее ужасное в «них» — это отсутствие самого распространенного и легче всего приобретаемого эстетического чувства. Не важно, говорит Финней, что эти вторгшиеся из космоса чужаки не способны оценить «Травиату», «Моби Дика» или даже хорошую обложку «Сатердей ивнинг пост» работы Нормана Рокуэлла. Это не очень хорошо, но — боже! — они даже не подстригают газоны, не меняют стекло в гараже, разбитое мячом мальчишки. Не красят облупившиеся стены домов. Дороги, ведущие в Санта-Миру, вскоре покрываются таким количеством выбоин и трещин, что торговцы, обслуживающие город — можно сказать, что они снабжают муниципальные легкие животворным воздухом капитализма, — уже отказываются приезжать. Внешний уровень — это одно дело, но лишь на втором мы обычно испытываем то неприятное ощущение, которое называют «мурашками». Много лет от «Вторжения похитителей тел» у людей пробегали мурашки, и от этого в сигеловском фильме видели множество самых разных идей. Сначала фильм рассматривался как антимаккартистский, пока кто-то не заметил, что самого Сигела вряд ли можно назвать левым. Тогда картину отнесли к разряду «Лучше быть мертвым, чем красным». Из этих двух вариантов второй представляется мне более правдоподобным. Картина кончается сценой, когда Кевин Маккарти стоит посреди шоссе и кричит проносящимся мимо машинам: «Они уже здесь! Вы следующий на очереди!» Но в глубине души я считаю, что Сигел вообще не думал о политике, когда снимал фильм … мне кажется, что он просто развлекался, а подтекст… Подтекст возник сам по себе. Это не значит, что во «Вторжении похитителей тел» нет аллегорических элементов; просто эти пункты давления, эти источники страха так глубоко погребены в нас и в то же время настолько активны, что мы черпаем из них, как из артезианских колодцев, — говорим вслух одно, но шепотом выражаем совсем другое. Версия романа Джека Финнея, сделанная Филипом Кауфманом, интересна (хотя, говоря откровенно, в меньшей степени, чем картина Сигела), но в ней этот шепот сменился чем-то совсем иным: фильм Кауфмана словно бы высмеивает общее мироощущение эгоцентрических семидесятых«со-мной-все-в-порядке-с-тобой-все-в-порядке-так-что-примем-горячую-ванну-и-помассируем-свое-драгоценное-самосознание». А это предполагает, что хотя тревожные сны массового подсознания могут от десятилетия к десятилетию меняться, шланг, опущенный в этот колодец, остается неизменным. Это и есть истинный танец смерти, по-моему: те замечательные мгновения, когда создатель ужасной истории оказывается способен объединить сознание и подсознание одной мощной идеей. Я считаю, что в большей степени это удалось в своей картине Сигелу, но, конечно, и Сигел, и Кауфман должны быть благодарны Джеку Финнею, который первым зачерпнул из колодца.”

Что ж, судя по уже четвертой экранизации, колодец еще полон!

*Экранизации «Похитителей тел»:

1. Invasion of the Body Snatchers (1956) Реж. Don Siegel
2. Invasion of the Body Snatchers (1978) Реж. Philip Kaufman
3. Body Snatchers (1993) Реж. Abel Ferrara
4. The Invasion (2007) Реж. Oliver Hirschbiegel