Всенародно любимый Атос снова появится на экранах. О съемках в продолжении «Мушкетеров» и ностальгии ilovecinema рассказал Вениамин Смехов.
Как вы оцениваете свою работу? Как отнесутся к этому фильму зрители?
Я считаю, что эта картина доставит радость людям разного возраста и положения. Тем кто видел или не видел первую часть. Те, кто помнит первую картину и сейчас живет уже совершенно в новом мире, будут испытывать законную сентиментальность, созвучную настроению фильма. И будут одновременно говорить, что этот фильм, конечно, хуже, чем первая часть, каким бы он ни был. Это свойство среднего жителя нашей страны. Я не могу представить себе, чтобы кто-то относился к этому более мудро. Но, наверное, есть и такие, которые будут говорить, что эти фильмы не конкурируют между собой. Потому что тот был фильм Дюма, а этот – сказка в честь Дюма. И тем, кто это поймет, повезет с более мудрой радостью. А в основном, я думаю, будет только радость от встречи с актерами, которых зрители так или иначе полюбили за их героев мушкетеров. Но сочетаться эта радость будет с брюзжанием, бурчанием и сравнением.
У меня очень важная радость для меня самого. Это то, что в этом году выходит аудиокнига «Три мушкетера». Я прочитал и сыграл все три тома Александра Дюма. И это позволяет мне быть спокойным за то, что фильм и эта история будут жить долго. Потому что эта книга обслуживает интересы интеллекта всех уровней. Но меня больше всего радует то, что эта книга и этот фильм, первый наш фильм, ни с чем не сравнимы по настроению, по успеху. Он доставляет мудрую радость! Я знаю наших людей поэзии и науки, которые очень любят это кино. Когда я снимался в роли Атоса в 1978 году, я не читал книгу, помнил ее по детскому чтению. Как и большинство жителей Земли. А сейчас, когда я работал над самой книгой, я был потрясен многозначной глубиной произведения. Иронией и артистизмом автора и героев. И наверное, поэтому наш фильм никогда не умрет и будет радовать людей.
Когда Вы облачились в костюм своего героя, посмотрели на себя в зеркало, что Вы почувствовали?
Никаких воспоминаний не нахлынуло. Я ведь по большей части театральный актер, хоть сейчас и много снимаюсь, и никогда не любил своих фотографий. Даже стараюсь не сниматься на фотоаппарат. Приятно, конечно, когда говорят хорошие слова о внешности, но приятнее, когда отмечают внутреннюю красоту. Одежда и парик в этом фильме, конечно, подбирались с точностью перфекта — мне помогала жена, она историк кино и даже спасла меня от дурного парика. (смеется) Но это все подробности…
Я скажу то, что хотел сказал давно… Наше участие, наше присутствие в фильме, отношение к нему всех зрителей, отношение наше собственное… на фоне того, что происходит в нашей жизни, можно описать таким смешным трисловием — на тему грузина, который смотрится в зеркало и говорит: «Вот, был молодой и красивый, а теперь просто красивый!» Вроде глупое слово, а правильное. Все равно все зависит от того, как человек сам к себе относится. Я не отношусь к себе как к киноартисту-красавцу. Но получаю до сих пор письма с оценками моей внешности и моего творчества. Я предпочитаю, конечно, больше разговоры книжников, которые начитаны, которые любят музыку.
Если вернуться на тридцать лет назад, на время съемок первой картины о мушкетерах, что Вы бы хотели внести в свою роль, в характер героя, о чем тогда даже не подумали?
Сейчас, после того, как я прочитал книгу по-настоящему, всерьез… Я уверен, что играл бы не все, но что-то — по-другому. Жанр определял не я, а режиссер, оператор, музыка, поэт Ряженцев, и это все равно корректировало наше собственное соображение. Потому что актер – исполнительская профессия, а режиссер – авторская. Но я бы все равно что-то изменил бы… но «если бы молодость знала, если бы старость могла» — это давно сказано уже. Старости, конечно, Вы не наблюдаете, даже у самых старших из нас… у Хилькевича (режиссер) или у Баллона (постановщик трюков, мастер фехтования). Молодость для меня понятие не возрастное!
Как Вы заново оттачивали приемы фехтования? Навыки остались?
Это, как и в театре, носит характер подражания. Всерьез боевых сцен почти и не было. Вот только то, что меня потрясло совершенно – это изумительная сцена фехтования, которую провел Макарский. По краю бордюра, какой-то галереи он грациозно перескакивал с ноги на ногу. Потрясающая сцена. Или когда мы с Портосом отбиваемся от врагов на ступеньках. Это все рисунки боя, все как в театре. Эти рисунки придумывал Баллон, а он любит и сами идеи боя и нас, тех, кто никогда не справится с этим по-настоящему. Надо было создавать некоторое подобие, которое убедит зрителя, и нам это удалось. А мне, наверное, как и моим товарищам, это давалось интересно, но и трудно. Вот Боярский — человек абсолютно вневозрастной отваги и отчаяния. Он как делал, так и делает все. Это можно сказать и о Смирнитском. У нас с Арамисом более осторожная роль. Но для меня вся эта воинственность чужая, как для артиста театра. Когда надо, я могу залезть на лошадь, но для меня это чужой вид транспорта. Я вообще профессиональный водитель, объехал и Америку, и Канаду на своей машине трижды. Как и Германию, Францию, Италию, Испанию… Что касается лошадей… с ними никогда не было большой уверенности. Но когда надо, я могу на лошадь залезть — правда, в этот раз обошлось без нее. А что касается боя, то было два или три сражения достаточно серьезных, в которых я, не знаю с гордостью это говорить или с досадой, совершенно забыл про то, что уже тридцать лет этим не занимался. В результате, у меня уже до конца жизни травма плеча. Но я ни на кого не в обиде. Даже не заметил и целые сутки размахивал шпагой, а потом врачи мне доложили об этом с упреком.
Если предложат еще одну часть фильма, согласитесь?
С удовольствием! Это хорошая сказка. Которая и во все времена хороша, и в наше время особенно, потому что люди у нас нуждаются в утешении. Мы живем в обстановке уверенной лжи, когда нас не ставят в известность о том, что задумывается наверху, а наверху, наверное, уже давно разочарованы в народе и дают нам выкручиваться самим. Так что люди нашей страны, особенно шестидесятилетние и старше мушкетеров, получат двойное удовольствие. Тем более от осознания того, что сказка становится былью, хотя бы на экране, а еще от того, что возраст не помеха радости!
Интервью подготовила Юлия Червонная