Вот еще немного новой классики. С того номера мы начали эти тексты подписывать, потому что они совсем не были рецензиями.
Новая классика №5 (EMPIRE 05-2008)
МОЙ ЛИЧНЫЙ ШТАТ АЙДАХО
Классика гей-кино сегодня кажется пророческим рассказом о том, как Америка простилась с Европойтекст: Мария Кувшинова
Когда Гас Ван Сент снимал «Мой личный штат Айдахо», в природе уже существовали «Симпсоны», а Америка еще была связана с Европой узами смутного родства. Прошло семнадцать лет, и вот уже Умберто Эко, подмечая очевидное, предсказывает в своих эссе: ориентированные на Европу атлантические Нью-Йорк и Бостон скоро станут городами-музеями, вроде нынешней Венеции. Центр тяжести, экономический и культурный, перемещается на противоположный берег США – солнце теперь восходит и заходит в одном месте, из Тихого океана. Ругать Штаты, хвалить Штаты – это такой прошлый век, в борьбе за мир против бушизма берега сошлись в последний раз, чтобы отдрейфовать как можно дальше друг от друга. В веке новом Европе будет так же наплевать на Америку, как и Америке – на Европу.
И фильм Ван Сента про юного бродягу-нарколептика (Ривер Феникс) и его скучающего в ожидании большого наследства друга (Киану Ривз) когда-нибудь будут изучать на нашей стороне Атлантики не как гей-классику, а как письма далекого американского друга – поэтический рассказ о заповедном, отколовшемся континенте, который пересекает желтая дорожная разметка.
То, что фильм в первую очередь – об Америке, подтверждает саундтрек, на котором снова и снова, с неслучайной навязчивостью возникает патриотическая песня «America the Beautiful», в ней братство и добро торжествуют от одного океана до сияющего – другого.
В эту страну, в «мой личный штат Айдахо», атлантическим ветром занесло из Старого Света обрывки античной трагедии и шекспировской драмы. Майк, герой Ривера Феникса, появился на свет вследствие эдиповского инцеста (его брат – его же отец). Дружба Скотта, сына мэра, с предводителем бродяг и хастлеров Бобом – вольная адаптация двух первых частей «Генриха IV». Эдип живет в трейлере, Фальстаф стал кокаинистом, будущий Генрих V называет его «моим психоделическим гуру».
В «Айдахо» можно видеть трагедию отвергнутой гомосексуальной любви, социальную драму про принца и нищего, вариации на тему Софокла и Шекспира или творческую кладовую Ван Сента, из которой он в разное время извлекал то бегущие облака (для «Джерри»), то постмодернизм (для «Психоза»), то обреченных подростков (для всех своих фильмов). Но «Айдахо» можно понимать и как сознательную или подсознательную метафору отношений двух континентов.
Опытная Европа как всегда соблазняет невинную Америку. Из Германии приехал искуситель Ганс (Удо Кир), которому мало снять мальчиков на ночь – в мотеле он устраивает для них настоящий вечер немецкой культуры, выдавая в какой-то момент чистейшего Клауса Номи. И именно в Старый Свет, в Италию, Майк едет искать свою маму. Оттуда же Скотт вывозит невесту, вбившую в итоге клин между ним и его прошлой жизнью.
Америка (белый мусор Феникс) признается в любви к Европе (скучающий аристократ Ривз), но получает отказ («Мужчины ведь не могут любить друг друга по-настоящему»). Наследник мэра, хоть и учился у американского «психоделического гуру» (как Старый Свет учился у Нового сексуальной революции, потреблению LSD и Вудстоку), женится тем не менее на своей – итальянке. Героя Ривза даже зовут яснее некуда – он Скотт, шотландец, человек из бывшей метрополии. В финале лишенная исторической памяти, вечно молодая Америка падает в припадке нарколепсии на одном из своих бесконечных шоссе. Увлечение психоделикой прошло, в культурном смысле она Европе уже не нужна – from sea to shining sea.