Сравнительный анализ режиссуры Кубрика и Лайна

…Прологом мне будет необъятная сеть. Народы и призраки киносайтов обильно восхваляют цветную «Лолиту» Эдриана Лайна. Черно-белая «Лолита» Стэнли Кубрика остается в стороне, как уснувший в веках дракон. Но стоит его разбудить, и совершенство сказочного существа очарует искателя, дав понять, что цветной фильм по сравнению с ним – яркий и забавный… хамелеон.

Мой текст нельзя назвать рецензией. Это анализ ключевых сцен и отличительных особенностей режиссуры, на основании которых я прихожу к выводу, что талант у Кубрика все-таки длиннее, чем у Лайна.

В первую очередь, подобный анализ нужен был мне, чтобы разобраться… в здоровье собственного восприятия.

Секрет успеха «Лолиты» Адриана Лайна очевиден, и скрывается он, в первую очередь, в Джереми Айронсе и Доминик Суэйн. Режиссеру достались не в пример лучшие, нежели Кубрику, актеры-главные герои, к тому же Лайн снимал в другое время, позволяющее на экране больше.
Кубрику с актерским составом пришлось туго. Как известно, роль влюбленного в девочку-подростка Гумберта отпугнула своей «аморальностью» не одного кандидата, в числе которых были Кэрри Грант и Лоуренс Оливье. Джеймс Мэйсон оказался смелее. Не скрою, в моем восприятии идеальный Гумберт именно Джереми Айронс. Печальное лицо нервного интеллектуала – вот он, профессор французской литературы, так много скрывающий в себе. Джеймс Мэйсон слишком стар и груб и помят, хотя, следует заметить, что к его исполнению роли быстро привыкаешь. Аналогичная ситуация с Лолитой. Белокурая Сью Лайон более сдержана и холодна, нежели темпераментная хулиганка Доминик Суэйн. Тем ни менее, Кубрик считал Сью «идеальным выбором» и кто знает, чтобы он из ее актерской души вытянул, если бы в те далекие, христианские времена не бушевала Комиссия благопристойности. По ее решению, в фильме не должно было быть и намека на эротизм! На то, чем с таким удовольствием воспользовался Лайн, смакуя медвяным соком похоти Лолиты.

Шарлотта

Что делает Кубрик в первой сцене? После расправы Гумберта над Куилти (по сути, развязки, преподнесенной в качестве пролога) режиссер стремительно вводит в историю Шарлоту Хейз, мать Лолиты. Как только актриса Шелли Уинтерс появляется на экране, от нее (от ее персонажа) невозможно оторвать глаз. Шарлота — это журнал в стихотворении Блока:

Она немедленно уронила на пол
Толстый том художественного журнала,
И сейчас же стало казаться,
Что в моей большой комнате
Очень мало места.

Мы мгновенно видим Шарлоту всю: чувственную провинциалку, желающую изо всех сил казаться умнее и продвинутее, чем она есть. Впрочем, ее шарму трудно не поддаться. По тому, как она пытается понравиться, как не дает прохода гостю, мы понимаем, Гумберт попал в цепкие кошачьи лапки. Однако Гумберт подозрительно сторонится ее внимания. И вдруг обнаруживает в саду благоухающий цветок – Лолиту, читающую журнал, сидя в траве.
С одной стороны, первая сцена у Кубрика намекает на мгновенно зародившуюся тайную страсть Гумберта, с другой (главное!) четко и емко изображает интерес Шарлоты, что, впоследствии, логично выльется в их женитьбу, где, как говорят французы: «Один целует, а другой подставляет щеку».
Адриан Лайн решил первую сцену иначе, лишив повествование будущей стройности. Он сосредоточивается на главном герое, стараясь как можно быстрее оправдать его заинтересованность Лолитой. Небольшой, достаточно лиричный, я бы сказал, на грани гламурного фола, флешбек объясняет сексуальное предпочтение Гумберта несчастной юношеской любовью. Таким образом, Лолита – сублимация профессора и возможность довести до конца то, что не получилось в юности. Здесь также удачно показана сцена знакомства Гумберта с Лолитой в саду. Как я уже говорил, Лайн хорошо чувствует эротизм сцены и умело его передает зрителю при помощи деталей: мокрое платье, косички, брекеты, босые ноги, нагловатые касания… Лайну вообще удаются в фильме детали, на которых он постоянно делает акцент. Однако заинтересованность Шарлоты (Мелани Гриффит) Гумбертом не приобретает нужной четкости. Шарлоты вообще мало. У Лайна она присутствует лишь в качестве фона, как инструмент для достижения цели. В итоге признание в любви и женитьба выглядят малоправдоподобно.

Пистолет

У Кубрика он стреляет еще в прологе. Однако режиссер посчитал необходимым показать путь оружия. Он появляется, как шутка – подвыпившая Шарлотта наставляет пистолет на Гумберта в спальне, обещая убить, если тот признается, что не верит в Бога (убить во имя Бога – тот еще христианский поступок). Так Гумберт (и мы вместе с ним) узнаем о существовании оружия. Далее, когда Шарлотта попадает под машину, Кубрик блестяще обыгрывает прострацию Гумберта: он лежит в ванной, не зная, скорбеть или радоваться, однако ясно одно: гора с плеч упала. Рядом с ванной лежит пистолет. Друзья Шарлотты, зайдя в ванную к Гумберту (как неуютно!) видят оружие и ошибочно решают, будто он собирается покончить с собой! Каждый раз появляясь в кадре, пистолет у Кубрика создает драматическую ситуацию – будь то высыпавшиеся патроны, «намерение» убийства Шарлоты или, затем, общение в ванной со скорбящими друзьями.
Адриан Лайн вводит в сюжет пистолет как случайный объект, материализовавшийся ниоткуда. Он просто есть, и от этого ни тепло ни холодно. Деталь, которая не работает (разумеется, финальная сцена не в счет).

Куилти

Работая над сценарием, Набоков прекрасно понимал, что проза и драматургия суть разные вещи. Если в романе Куилти проходит лишь пунктиром, как тень, обретая плоть к финалу, то в фильме Кубрика он появляется буквально сразу. История требует антагониста, преследователя. Набоков с Кубриком знакомят его со зрителем как можно раньше, чтобы затем, когда Лолита признается, что Куилти был у нее первым и она всегда любила его, а не Гумберта, финал зазвучал еще пронзительней.
Разговор Гумберта с Куилти в гостинице является одной из ключевой сцен фильма. Только теперь происходит контакт двух персонажей, во время которого Куилти намекает: ему все известно. Возникает явная угроза счастливой идиллии Гумберта. В итоге следующий отрезок фильма, вплоть до финала, пропитан присутствием опасности, ожиданием разоблачения. Следует также вспомнить трюк с психологом или тревожный звонок Гумберту, когда тот валяется в номере с гриппом. Совершенно очевидно, Куилти дразнит Гумберта, ставит над ним свои ехидные, вызывающие паранойю эксперименты (как и в случае с преследованием на авто), при этом прекрасно понимая, что Лолита будет с ним.
В отличие от Кубрика (с Набоковым), Лайн оказался более консервативен в отношении Куилти, оставив действия персонажа приближенными к Роману, но, вместе с тем, придав ему угрожающую, гиперболизированную загадочность. Однако, лишив зрителя возможности знать больше, чем герой, Лайн снизил накал.

Перед финалом

Одна из самых трагических сцен, не уступающая по значимости финалу, — это сцена в больнице, когда Гумберт узнает, что Лолита сбежала.
У Лайна действие происходит днем. Гумберт-Айронс хоть и простужен, но держится бодрячком. Он учиняет в коридоре небольшую заварушку, но, когда видит в окне полицию, спешно берет себя в руки, и, рассыпаясь в извинениях, быстро уходит вниз по лестнице. В сцене много действия и, к сожалению, ни полкапли скрытого в ней драматизма, увиденного в ней Кубриком.
В его подаче она начинается дождем. Три часа ночи, разбитый гриппом, взволнованный странным телефонным звонком, Гумберт-Мэйсон приезжает в больницу. Он также рвется в палату к Ло, и его также не пускают санитары. Небритый, помятый, в черном пальто, обессилевший Губерт прижат к полу. Санитар приносит усмирительную рубашку… Доктор предлагает вызвать полицию, однако Гумберт также успевает вовремя взять себя в руки. А вот на то, чтобы подняться, сил не остается. Его поднимают и ставят на ватные ноги. Лолита сбежала. Она бросила его! Пошатываясь, Гумберт еще раз переспрашивает, она точно уехала? Неужели она не оставила ему даже письма? Вжав голову в плечи, Гумберт плетется к выходу через белый вестибюль больницы. Сейчас особенно ясно понимаешь, что Гумберт Лолиту действительно любит – любит ту женщину, которую сумел разглядеть в этой угловатой девочке, и нет никакой педофилии!

Убийство

В интерпретации Кукбрика убийство Гумбертом Куилти не выглядит расправой. Оно бессмысленно. Куилти даже не может вспомнить, кто такая Лолита (как не мог вспомнить ее мать во время бала). Он не воспринимает Гумберта всерьез. Игра в пин-понг, боксерские «поединок», наконец сцена за столом:

— Вы в любом случае умрете! – заявляет Гумберт, сжимая пистолет. Но Куилти спокойно тянется за глотком шампанского - и:
— Что за привычка кидать окурки в бокал!

Все говорит о том, что Гумберт для Куилти – пустое место. А значит, месть не будет сладкой. Происходящее вообще нельзя назвать местью. Убийство, скорее, происходит от отчаянья, продиктованного осознанием невозможностью что-либо изменить.
В то же время, Эдриан Лайн выносит на передний план физиологию происходящего. Болтая членом, импотент Куилти (такой весь незащищенный) в панике бежит по коридору, а Гумберт хладнокровно расстреливает Куилти в спину. Сквозь клочья голубого шелкового халата обильно сочится кровь. Буквально загнанный в спальню, Куилти «прячется» от Гумберта в белых простынях кровати. Всюду кровь. Последний выстрел. На губах Куилти вздувается кровавый пузырь и лопается… Пристреленный, как бешеная собака, может, и не на радость Гумберта (Джереми Айронс глядит на тело, пребывая в аффективном ступоре), но однозначно на радость зрителю. Умышленно продленный, изощренно визуализированный акт убийства вызывает в зрителе чувства, вроде: «Давай! Пусть помучается! Так ему и надо, старому развратнику!». Сцена приобретает иное, как по мне, не столь выигрышно-драматическое звучание, однако становится более понятной и приемлемой.

Финал

У Лайна он скомкан за счет того, что основной акцент сделан на стремлении Гумберта узнать имя похитителя. Он одержим местью, и его встреча с Ло на этом фоне проигрышно быстротечна. Лолита отодвигается на второй план, ее разительные изменения видны, но не ощущаются.
Кубрик недаром позволяет мужу войти в дом. Ее беременность (накладной живот) и муж (где-то во дворе) отнюдь не ясно дают понять, что перед нами взрослый человек. Поэтому Кубрик укладывает Лолиту на кровать, в объятия мужа. Он дает ей банку пива. Да, может, Лолита еще и не взрослая, однако точно уже не та, которая была с Гумбертом.
Затем, оставшись с Лолитой наедине, Гумберт умолят ее вернуться. А в ответ слышит, что даже Куилти – и тот лучше! Что еще остается, если не рыдать от безысходности?

— Ну, что ты! Это – жизнь, — утешает (?) его Лолита.

Хотя, и у Лайна есть одна удачная, пусть и сентиментальная находка в финале – когда Гумберт отъезжает от дома, на пороге он видит не повзрослевшую Лолиту, а ту стрекозу с брекетами – будто прощание с мечтой.

© Raul Duke