Провернуть назад

Исчезнувшая строчка из интервью Оксаны Фандеры в сентябрьском EMPIRE выглядит так: «что актер из него получиться может».

Иногда бывает – уже после того, как редактор отредактировал текст статьи, корректор прочитал, главный редактор подписал, еще человек десять посмотрели и высказались – уже после этого кто-то где-то открывает файл, что-то делает, и в номере выходит статья, обрывающаяся на полуслове. И все – напечатано. Больше ничего с этим не поделать.

Орсон Уэллс прекрасно понял бы ощущения редактора журнала, в котором выходит интервью с пропавшим куском. Вот отрывок из его беседы с Питером Богдановичем:


ОРСОН УЭЛЛС: Боже, давайте уже закончим говорить про «Гражданина Кейна». Я не могу быть уж очень хорошим экспертом на эту тему, потому что последний раз видел готовый фильм в пустом зале в Лос-Анджелесе за полгода до премьеры.
ПИТЕР БОГДАНОВИЧ: Постойте, но вы ведь были на премьере.
ОРСОН УЭЛЛС: Я был на премьере, но как только начался фильм, я убежал. Как всегда и делаю. Потому что я очень нервничаю, когда понимаю, что уже ничего не возможно изменить. Это у меня театральная привычка – там смотришь премьеру, потом идешь за кулисы и меняешь то, что не нравится. Когда я занимаюсь спектаклем, то вношу изменения постоянно, пока он в афише. А в случае с фильмом мне ужасно сознавать, что все навсегда законсервировано в банке с пленкой. Поэтому я не смотрю собственные фильмы.
ПИТЕР БОГДАНОВИЧ: Думаю, это у вас как у художников. Мой отец был примерно таким же. И Сезанн, который приходил домой к людям, которым продал свои картины...
ОРСОН УЭЛЛС: ...И они чувствовали запах свежей краски и понимали, что заходил Сезанн. Да, я его прекрасно понимаю. Мне точно так же во время просмотра хочется пробраться в будку киномеханика и на ходу править.