У меня не хватает слов для этой трилогии, кроме судорожных всхлипов восторга, которыми я и разразилась, зайдя на ilovecinema.ru в первый день. Не хватает и сейчас – я фанат, а что может сказать фанат? “Это гениальный фильм, он самый-самый лучший, я люблю его, люблю, а всех, кто думает иначе, я презираю, презираю!” Это, что ли? Другие слова куда-то теряются и уходят. Предмет горячей любви трудно оценить трезво. По дому везде валяются dvd с ВК (версии режиссерские и нет, пиратство и лицензия, англ., рус., Гоблин-1, Гоблин-2, сборники и отдельные фильмы). Дети заражены, хотя у сыновей весьма трезвое мировосприятие. Супруг в принципе сказкой очароваться не может, никакой, хоть тресни. Моё тихое бешенство мозга они улавливали по тревожным синдромам, один из которых – требование сопроводить меня на концерт-саундтрек к трилогии. Приехал в Москву сам маэстро Говард Шор и давал в Кремле два концерта на музыку к ВК. “Там будет оркестр Спивакова! Там будет Эниа! Там будет хор Виктора Попова количеством 100 человек! Там будет САМ, он будет дирижировать!” “Я бы пошёл, если бы дирижировал САМ Спиваков…” Но чтобы тихое помешательство не перешло в буйное, они согласились. Они музыканты и соблазнились шикарным составом сводного коллектива. Откуда нам было знать, что вместо Энии приедет норвежка Сиссел? Из саундтрека выпал сольный божественный голос. Всё же Энию сымитировать нельзя. Но мне было уже всё равно.
Очереди, толкотня, откидные боковые сиденья в разных концах зала, шорохи, скрип – всё исчезло. Остались волны, несущие меня. Вот мирная Хоббитания. Шир, Фродо. Покой и мир переливаются за границы звука, начинают ощущаться ещё какими-то рецепторами. День рождения Бильбо, и деревенский оркестрик из двух с половиной скрипок. Вот первая тревога – тема кольца. Вот мертвящие удары басовых – это назгулы. Вот мужественная, честная тема Арагорна. Вот непостижимая, небесная мелодия Арвен. Вот всадница на белом коне, а за ней погоня, тревожная, щемящая. Вот Ривенделл. Вот Совет. Вот бабочка ночная летит на башню к запертому Гэндальфу, и нежный детский хор голосов выпевает во главе с Энией (я представлю, что это она). Это голос надежды, которая всегда есть. Вот тревожная тема Сарумана, и орки в подземелье куют, куют… Вот Мория… Самое моё любимое музыкальное место – вход Хранителей в город гномов, под своды. Величие… Восхищение… Вот Гимли стонет над Балином. Битва. Вот от Балрога убегают, из преисподней огонь и сера, лестница рушится, а мужской хор угрожает, мощно, бесстрастно. И вот “Ты не пройдёшь!” И плач по Гэндальфу. Горе разлито струнными и женскими голосами. Мужество – духовыми. Вот Лотлориен. В царстве эльфов правит хор женских голосов, и это понятно. Галадриэль, пленительная, снежноволосая, в чём-то впрямь из тех материй, из которых хлопья шьют… и крупный серебряный иней. На минуту смешалась, впустила в эльфийскую звучность тему – не Ока даже, а так, тревоги внешней. И опять тема Лотлориена, постепенно переходящая в тему Арагорна, тему долга, тему пути. Вот опять битва, динамика которой прерывается гулкими ударами барабанов – это урук-хай идёт добивать практически мёртвого Боромира. Вот (даже непонятно чем его производят) – абсолютная мёртвость оскала Ока – угрожающая вселенская нежить.
Похоже, ударили одновременно все контрабасовые и виолончельные смычки, ровно на одну десятую секунды. И тема Фродо – тема одиночества, жертвенности, любви и тяжести своей ноши.
Можно много ещё музыкальных тем описывать – Смеагол, и Голум, например, озвученные каждый своим собственным мотивом. В чередовании, смешении этих мотивов так ярко показана шизофрения несчастного создания. Короткую честную тему Рохана и его княжны, затейливую Гондора, битвы – о, битвы! “За честь!” – зовёт на смерть Теоден, “За честь!” – откликается кучка уцелевших в цитадели Хорнбурга. “Сме-е-е-рть!” – зовёт в бой Теоден у Минас-Тирита. “Сме-е-е-рть!!!” – ревут 6 тысяч глоток и где-то среди них голос княжны-воина. Олифанты идут стеной – и гибнут всадники под их стопами, тысячами. Лавины троллей, тараны, назгулы на ящерах – и всему этому надо противостоять, “кто или что бы ни ворвалось в ворота”. У Гэндальфа нет своей темы, но у мужества – есть. Мужество-долг у Арагорна, мужество-мудрость Гэндальфа, мужество-любовь Сэма, когда он несёт недвижного Фродо ко входу Роковой горы. Шёпот кольца, морок, обволакивающий больное сознание Фродо – тут не больше трёх инструментов звучат на весь зал, пианиссимо – это яд, наркотик, переданный посредством воздушного резонанса. Вот венчание на царство, вот возвращение в Шир, последнее путешествие к Серым Небесам – и прощальная песня, спетая не Энни Леннокс. Что, уже всё? Так я опять туда же хочу. И пусть всё повторяется вечно.
Но так не бывает, к счастью для трезвых мира сего. “Что?” – спросила я одного из них. “Знаешь, — сказал он, загружая пивом сумку. – Эта музыка – больше, чем просто саундтрек к фэнтэзи.”
И на том спасибо.
