У этого человека нету ролевых диапазонов.
«Не двигайтесь, пожалуйста», басит вневремнной Чигур.
Все, с чем ассоциируется у нас смерть, было собрано и представлено в Чигуре: холодный разящий взгляд, безукоризненность выстрелов и возмездие за принесенные неудобства как результат неудачных побегов. На протяжении картины он будет назван «злодеем», «извергом», «немыслимо жестоким», неким даже понравится в Чигуре его «задумано сделано». Факт в том, что Бардем останется в голове надолго: останется Чигуром с этой замысловатой прической и «ни в какие ворота не лезящими» поступками. Чигур это след, целая борозда в мировом кинематографе, в искусстве постмодерна и в яркой фильмографии Коэнов в том числе.
«Только пожалуйста, не приставайте ко мне» с ухмылкой говорит парализованный телом, но никак не внутри Рамон Сампедро. Его море внутри полно вод и штормов, оно все еще привлекает всех тех, кто не утратил в себе уверенности и сил жить. Он сохраняет в 2−х женщинах женственное, воспитывает в племяннике Хави мужчину, обучая его, будучи прикованным. И разве мы не согласимся с ним в его выборе? Разве он оставит нас равнодушными? Это его бремя быть.
«Я хранил свою девственность для тебя», твердит Флорентино Ариза, счастливо глядя в не менее счастливые (впервые за 50 с лишним лет) глаза возлюбленной. Он молод, и она тоже, и весь возраст им лишь расстояние.
Бардем не оставляет пустот в образе, полностью заполоняя его своим естеством: мы не разоблачим старика, созданного им, не узнаем возраста Чигура, ибо
Он играет старого, как старый, не смотря ни на какой грим, имитируя даже походку, он играет злого и молчаливого, будто таким был всегда. Его улыбка способна крутить зрителем как угодно: нам то страшно, то приятно, мы то проникаемся уважением, то порицаем его, но все же он уже в нас, и от этого уберечься, наверное не возможно.
Даже если возможно, разве стоит? :)