Екатерина Юрьева сравнила киноверсии с первоисточником и между собой:
…Читатели произведений Джейн Остин знают, что романы этой английской писательницы привлекательны не только интересными сюжетами. Их отличает глубокий психологизм, точное описание людских характеров, изумительное чувство юмора, великолепные остроумные диалоги.В новом фильме все
куда-то подевалось: невнятная интрига, скомканное развитие взаимоотношений, невразумительные образы героев, скучные, порой бессодержательные диалоги. Фильм походит не на сам роман, а на его адаптированную версию: такие облегченные для не обогащенных интеллектом потребителей пересказы сюжетов произведений классической литературы.Что-то вроде комиксов, только не в виде мультяшных картинок, а в виде простых предложений, не отягощенных ни сложными стилистическими оборотами, ни метафорами и прочей дребеденью.Совершенно не соответствуют времени, в котором жила писательница и в котором происходит действие романа, — непростительная небрежность в одежде (вроде закатанных по локоть рукавов блузки и сарафана у Элизабет и отсутствие в ряде эпизодов жилета и сюртука у Дарси), прически дам в виде челок, хвостиков и распущенных волос, а главное — недопустимые и невозможные тогда манеры, вернее, их почти полное отсутствие, у всех героев фильма.
Кира Найтли, проигнорировав другие качества своей героини, в роли Элизабет Беннет позволяет себе быть неряшливой, ходить лохматой, с распущенными волосами, за столом облизывать пальцы, гулять босиком, выйти на улицу в ночной рубашке. И если в романе Элизабет покоряла окружающих (в том числе, Дарси) не только внешним видом, но и интеллектом, тактом и остроумием, новая Лиззи привлекает к себе внимание в основном хихиканьем, кокетством, периодическим изречением глупостей, переходящих в дерзость (если не хамство), а в некоторых сценах своим поведением и речью до боли напоминает вздорных, вульгарных и крикливых торговок на базаре.
Романтический герой новой экранизации, в отличие от неуравновешенной героини, и вовсе никакой. Вместо лощеного, надменного, гордого и умного джентльмена перед нами предстает скучный, вялый молодой человек с недовольным выражением лица, плачущими интонациями в голосе и полным отсутствием
каких-либо манер, что трудно списать даже на национальный английский сплин.Новая Лиззи с самого начала с большим интересом поглядывала в сторону Дарси, невзирая ни на его высокомерие, ни на недостойное поведение (по рассказу Уикхема), ни на его роковую роль в разлучении Джейн с Бингли. И танец
tete-a-tete со всей определенностью показывает нам на расцветшее взаимное чувство.Когда хихиканье первой половины фильма сменяет подозрительное затишье второй, то воспринимается это не как сожаление о высказанных ею Дарси несправедливых обвинений, не зарождение чувства, а как сокрушение об опрометчиво отвергнутом возлюбленном, к тому же и богатом (слишком уж алчный огонек зажегся в глазах нашей героини при виде роскошного дома Дарси.).
Конечно, можно расценить странные эскапады героев нового фильма как вызов загнивающему дворянскому обществу с точки зрения современной морали, или как… неприятие или протест против всех общепринятых норм поведения.
Потому, наверное, не случайно дворянские балы новой версии «Гордости» скорее похожи на гульбища подвыпивших простолюдинов, хаос в вечно неприбранном доме семейства Беннетов смахивает на свинарник, а знаменитый английский ландшафтный парк (пусть даже запущенный по бедности вышеупомянутой семьи) заменен скотным двором, где любит качаться на качелях наша неопрятная главная героиня. Верно, режиссер хотел
что-то сказать этими лужами среди навозных куч, пьяной миссис Беннет на балу, крупным планом зада хряка, обнаженными скульптурами в доме Дарси…Апофеозом режиссерского «я» являются два варианта концовки фильма. Один — для пуританской Европы, заканчивающийся целованием рук Дарси, сближением профилей на фоне
плакатно-романтического восхода солнца, предложения, всеобщих слез и примирения. И второй — длясексуально-свободной Америки (то бишь, США), в котором показано преддверие брачной ночи (?) с уже настоящим страстным поцелуем полураздетых главных героев.Зря Джо Райт на этом остановился. Можно было бы расширить варианты эпилогов: для Индии — с характерным пением и танцами, для Китая — с элементами
кон-фу , для России — поездкой в санях с цыганами и ручным медведем…
Текст целиком