«Мартиролог» Андрея Тарковского — документ человека-эпохи!

Наконец-то сегодня мне привезли из Москвы долгожданную книгу — дневники Андрея Тарковского «Мартиролог». Огромное спасибо Марианне Чугуновой за помощь в приобретении этой бесценной книги. Это, конечно, не просто книга, а ДОКУМЕНТ ЭПОХИ, документ ЧЕЛОВЕКА-ЭПОХИ! И хотя в дневниках нет особой записи, но я прекрасно помню встречу с Андреем Тарковским в актовом зале Ленинградского университета 12 декабря 1981 года.
Вот открыл «Мартиролог», как всегда, наугад, и …
«Самое важное и самое трудное — верить; ибо, если веришь, исполняется всё, но искренне верить невозможно трудно. Нет вещи труднее: верить страстно, искренне, тихо…» (стр.399)

«Что же такое — человек? Его происхождение темно, его судьба неизвестнее причины его появления. По существу, отбросив в сторону детали, и эволюция, и чудесное возникновение — то же самое, или, вернее, настолько не имеет значения для определения сути человека, что, видимо, не в материальном, не в плоской реальности существования следует искать ответ на этот невозможный вопрос. Да не только человек. Дело всё-таки в том, что „познание мира“ не имеет ничего общего с последовательным открытием истинных в объективном смысле закономерностей. То есть цепи псевдореального познания сковывают наше стремление к истине, ибо это путь от истины на периферию правдыю Чем больше мы „знаем“, тем „с большим основанием“ считаем себя вправе установить закономерности, которые обманывают нас, внушая мысль о возможности познания…» (стр.365)

«На днях мы разговаривали с Рербергом. Он выразил мысль, что мы „классически“ разрабатываем материал. Не слишком оригинально. Он ошибается. Мы должны стремиться к простоте. Проще и глубже; чем проще, тем глубже. Всё должно быть просто, свободно, естественно, без ложного напряжения. Вот — идеал». (стр. 87)

«Любовь — это — бросить одного ради другого, или ради себя. Всё равно конфликт. И диалог. Жертва — единственная форма существования личности.
Если бы границы не существовало, мы (Россия) бы победили безбрежно. Не ради строя. Ради идеи. Ибо мы уважаем идеи. Живём ради идеи. А „немцы“ идеи — создают. Когда я „живу“ идеей, я её, конечно, и создаю. А немцы, конечно, не живут ею. Им достаточно создать. В этом разница…
Мне скучно будет снимать „Сталкера“, хотя я знаю как.
Мне скучно будет снимать „Идиота“.
Я хочу истины собственной.
Мне скучно будет снимать „Гофмана“, хотя я его написал, — т.к. я хочу истины.
Предмет, изображённый в произведении, не может быть символом истины. „Истиной“ может быть метод, способ, „как“. (стр.156).