Сначала — хорошая новость. Фильм «Крупная рыба» вошел в «двадцатку». Собственно, против картины Бертона был лишь один соратник, который утверждал, что главный герой фильма, Эдвард Блум, своими фантазиями совершал насилие над окружающими его людьми, насаждая свою картину мира, и что такой пример своим детям он не хотел бы показывать. Но Ольга Лобач развеяла это аргумент тем, что человек так и должен поступать, не напрямую, ни в коем случае. Но, если он готов идти к своей цели, то должен рисковать. Да, расположением и отношением родственников, друзей и коллег. А как иначе? Здесь пояснение: согласитесь, все мы носим маски. Для друзей у нас одна, для родных — другая, для коллег — третья, а для того, чтобы поругаться официанткой по поводу холодного супа — четвертая. Так вот, чаще всего маски, которые мы носим, примеряются нами для того, чтобы быть адекватными представлениям о нас. Так вот, Эдвард Блум, если и носил маску, не подстраивался под ожидания окружающих, а лепил по своему желанию поведение, которое либо принимали (как жена и большинство друзей), либо отторгали (как собственный сын). Так вот, рисковать отношением окружающих стоит, если ты хочешь попытаться жить по своим правилам. Ведь то, что принимает на себя навязанные рамки, умирает. К этому еще вернусь, а теперь плохая новость (для кого-то): «Вечное сияние чистого разума» в «двадцатку» не вошел.
Целых два обсуждения были посвящены этой ленте, которая вызвала негодование «старшего» поколения. После просмотра были предположения и утверждения, что в фильме показана любовь. В ответ они (и я в то числе) получили: «Если ЭТО вы считаете любовью, нам страшно за вас». Собственно, если взглянуть под иным углом на фильм Гондри, то получается, что (символически) главные герои совершили что-то вроде аборта. Ну, подумаешь, аборт, заведут нового ребеночка. Его они и начали заводить. И эта попытка также потерпит крах. Почему? Они совершили стирание, причем задумайтесь — стирание самих себя и своих представлений о партнере. Это как самоубийство — отказ не только от опыта, но и от изменений, которые произошли в их жизни. Резанули по живому, на импульсе, но последствия?! Это похоже на то, что некто, работающий в офисе, пошел стирать память о том, сколько оскорблений нанес ему босс, чтобы продолжать получать очередные тычки, пинки и негатив. Это грубое сравнение, но почему нет? Появись такая услуга, выстроились бы очереди! И то, что в данный момент есть люди, готовые это совершить, и напугало «старших». В итоге, мы выяснили, что так жить нельзя. Что фильм надо оставить в «двадцатке», чтобы дать понять «детям» — нельзя так строить отношения. Нельзя так поступать с собой. Были возражения, что герой Керри в своем подсознании скооперировался с героиней Уинслет, чтобы противостоять стиранию. Но дело в том, что это не ментальная связь, а представление героя о любимой. Он понял, что не знает ее! Ему еще предстоит получить это знание (и то не факт), а он теряет первые ростки понимания. И опять же — это не любовь. Согласитесь, многие начинают отношения не потому, что хочется, а потому что УЖЕ ПОРА или НАДО. Страшные слова — выйти замуж. Цель!!! А где в предложении любовь? Да нет ее, и не будет! Если нет любви даже к себе, что говорить о любви к другому! Зачем далеко идти: некоторые любовью называют секс. Отношения. Фраза: мы вместе уже три месяца выбивает своим неземным пафосом и гордостью. Целых три месяца! Хочется спросить — как выдержали?! Словом, такое вот кино. Но Сергей Иванович Котельников принес фильм Отара Иоселиани «Жил певчий дрозд». В противовес ленте Гондри, чтобы выставить с помощью этого фильма тезис — «Так жить нельзя».
Сюжет: Гия – обаятельный парень, музыкант в местном театре. Так получается, что каждый раз он успевает как раз к своей партии на ударных, чем вызывает смех коллег и гнев дирижера. Гия – солнышко, его все рады видеть, но сам он словно флюгер – всегда лицом к ветру, быстро теряет к чему-либо интерес. Он пишет оперу, видимо, давно. Чинит скрипку. Что-то бесконечно долго читает в библиотеке. Вечный игрок, солнечный зайчик, обреченный исчезнуть, когда солнце спрячется в тучах. Очень позитивный фильм, живой, яркий, смешной. Это – один день из жизни героя. Камера повсюду бегает за героем, не отпуская его из виду ни на секунду. Вечная классика. После просмотра, все такие довольные, готовятся обсуждать, и тут на тебе: «Так жить нельзя!».
Мне казалось, что только так жить и надо: отзываться на каждое движение, заботиться о других, быть таким… Но нет, все тоньше. Есть в фильме одна сцена, и на ней Сергей Иванович попросил заострить внимание: Гия приходит в ресторан на день рождения к другу. Давно не виделись, а он еще и опоздал. Но его рады видеть! Они вместе поют, и тут Гию просят присоединиться к другому столу. И он уходит. Что он делает? Думаю, вы тоже были бы обижены, если один из ваших лучших друзей пришел на ваш день рождения, побыл бы рядом три минуты, а потом ушел за соседний столик к другим друзьям.
Я даже не заметил таких моментов, увидел лишь то, что Гия кому-то принес книгу, вбил гвоздик в стену для удобства, достал пластинку, приютил приезжих у себя дома. А как он ведет себя с женщинами! Он реагирует на каждую, причем, зная обаяние своей улыбки, беззастенчиво ею пользуется. Иногда поступает круче: специально мажется грязью, чтобы девушка его пожалела, а он не звонил ей несколько недель. И потом не позвонит: с глаз долой – из сердца вон. Так очень удобно жить, но грех Гии не в этом: дело в том, что герой окружен любовью. Его любят эти девушки, друзья, коллеги, даже дирижер, который пышет праведным гневом на его «явления», не увольняет его, хотя мог бы. И Гия пользуется этой любовью. Я не видел в реале таких солнечных людей, которые привлекают внимание, которых хочется видеть чаще. У меня есть такие друзья, но их харизма пленяет не всех. Гия потому «преступен», что никого не любит. Ему плевать, кто что почувствует: мать, оставленная дома с гостями; друг, пивший весь вечер без него; девушка, не дождавшаяся звонка. Да ладно, пусть не любит, но… Он хочет быть любимым, не отдавая ничего взамен. Он искренне удивлен, когда друг обижен, когда девушка резко отказывается прогуляться.
Все мы хотим быть любимыми. И здесь мы возвращаемся к Эдварду Блуму, герою «Крупной рыбы». Да, он, как и Гия, строил мир под себя, окружение под представление. Но Эдвард любит свою жену и верен ей, любит сына, уважает и ценит друзей. А Гия… Вернемся к маскам. Я считаю, что детство заканчивается тогда, когда ребенок хочет чем-то заслужить любовь родителей. Все. Финиш. Ты уже не ребенок, ты играешь по правилам мега-машин. «Хорошие девочки так себя не ведут». «Будешь плохо учиться, станешь, как этот бомж». Это грубые примеры, но суть ясна, полагаю. Родители строят нас первыми. Они говорят нам, при каких условиях они буду нас любить. Возможно, они будут не столь прямо говорить об этом, но сравнение с «бомжом» попадет точно в цель. Потому что маме «бомж» до лампочки. А дальше нас ждут следующие мега-машины. Школа. Институт. Работа. Семья. Мы должны вести себя соответственно. Надевать маски. Понятно, что именно любовь от начальства и коллег нам не нужна, но мы желаем нравиться. И если вы будете идти против заведенных правил, попрете на территорию, огороженную красными флажками, вы настроите против себя элементы мега-машин. Даже в Инет-пространстве мы ведем себя по правилам. Пелевин: «Смайлик – освежитель воздуха в виртуальном пространстве. Каждый хочет, чтобы от него хорошо пахло. И ставит смайлик». Мы хотим быть любимыми. Получается, что Гия несвободен, более того, он – самый несчастный, ибо хочет стать элементом мега-машины, хочет всем быть угодным. И не понимает, что он угоден. Но потому, что его любят. Он – один из самых страшных элементов этой головоломки. Не определившийся, бесцельный, распадающийся. Ведь он молод, певчий дрозд. А когда вырастет, будет страшным, ибо обаянием своим будет служить любому молоху. Так жить нельзя, мальчики и девочки…
Чуть позже здесь будут также доводы Ольги Лобач и Сергея Ивановича. Мы договорились до того, что нам понадобится определение любви, а то случаются непонятки. Древним грекам было проще.
7 февраля, в четверг, в 19.00, смотрим фильм Ингмара Бергмана «Земляничная поляна» (1957). Защищает Катарина. Жду вас!
